Александр Блок
 VelChel.ru 
Биография
Андрей Турков о Блоке
  Часть I
  Часть II
  Часть III
  Часть IV
  Часть V
  Часть VI
  Часть VII
  Часть VIII
  Часть IX
  Часть X
  Часть XI
  Часть XII
  Часть XIII
  Часть XIV
  Часть XV
Часть XVI
  Часть XVII
  Основные даты жизни и творчества Александра Блока
  Краткая библиография
Хронология
Семья
Галерея
Поэмы
Стихотворения 1898-1902
Стихотворения 1903-1907
Стихотворения 1908-1921
Стихотворения по алфавиту
Хронология поэзии
Автобиография
Проза
Критика
Переводы
Об авторе
Ссылки
 
Александр Александрович Блок

Андрей Турков о Блоке » Часть XVI

Признание это кажется нам крайне интересным: только ли в звуковой выразительности первой строки дело?

Не проступала ли для Блока в этом двустишии поэтическая концепция «Двенадцати»: грозный, зловещий, разбойный облик «каторжников» с цигарками в зубах, за которым потом открывается глубоко человечья сущность?

Любовная драма Петрухи глубоко закономерна для замысла Блока: если бы не она, изображенное им шествие красногвардейцев было бы просто плакатом, провозвестником галереи так называемых «кожаных курток» - упрощенных образов большевиков в литературе двадцатых годов. История Петрухи открывает в них людей с живой, горячей кровью.

Их шествие приобретает еще больший драматизм, когда они замечают, что за ними увязался «нищий пес голодный». Прежде мы видели его на перекрестке рядом с буржуем:

Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.

Старый мир, буржуй, пес - эти образы так многократно пересекаются друг с другом, входят один в другой, воплощаются один в другом, что, когда мы видим ковыляющего позади красногвардейцев пса, эта деталь воспринимается в самом широком плане:

- Отвяжись ты, шелудивый,
Я штыком пощекочу!
Старый мир, как пес паршивый,
Провались - поколочу!

...Скалит зубы - волк голодный -
Хвост поджал - не отстает...

Из жалкого «старый мир» становится угрожающим; уже Иванов-Разумник писал, что он «ждет только минуты, когда можно будет наброситься и растерзать носителей мира нового».

Возможно, что тут Блока преследовала еще одна мысль.

29 января 1918 года, в день, когда поэма в основном была дописана, Блок пометил в записной книжке! «Я понял Faust'a. Knurre nicht, Pudel» {«Не ворчи, пудель» (нем.) - фраза из гётевского «Фауста».}.

Речь идет о псе, увязавшемся во время прогулки за Фаустом, который сразу заподозрил в нем оборотня:

Кругами, сокращая их охваты,
Все ближе подбирается он к нам.
И, если я не ошибаюсь, пламя
За ним змеится по земле полян.
...Как он плетет вкруг нас свой извивы!
Магический их смысл не так-то прост.

(Перевод Б. Пастернака)

Попав в комнату Фауста, пес стал расти на глазах и после заклинаний превратился в дьявола, Мефистофеля, который порывается помешать дерзаниям человека-творца «вырваться на свет.... из лжи окружной».

Так поэма Блока приобретает высокое, трагическое звучание: по пятам «двенадцати», по следам России, «птицы-тройки», ринувшейся в неведомую даль, гонится волчья стая хищных инстинктов и дьявольских надежд на неудачу всякой возвышенной мечты!

Двенадцать красногвардейцев пробираются сквозь лютую вьюгу; они «ко всему готовы», настороженны; их ведет вперед инстинкт; они еще толком не представляют себе до конца весь смысл своей борьбы, своего «державного шага» в будущее.

До рези в глазах всматриваются они вперед, в белую кипень метели, где «не видать совсем друг друга за четыре за шага» (даже испытанные политики не могли предугадать тогда развития событий!), стреляют в мельтешащие вокруг тени и не знают, что их дело - свято, высоконравственно, что:

Впереди - с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз -
Впереди - Исус Христос.

В своей знаменитой книге «Десять дней, которые потрясли мир» Джон Рид писал: «Пикеты по двенадцать солдат с винтовками и примкнутыми штыками дежурили на перекрестках...»

Более или менее случайное число патрульных превратилось у Блока в символ {Наблюдение это сделано Н. Венгровым.}: его красногвардейцы, пусть, далеко не всегда сознательно, делают то же, что некогда двенадцать апостолов, разносивших по миру, новое учение - «бурю, истребившую языческий старый мир» (как писал Блок в очерке «Катилина»).

Христос во главе красногвардейцев означал собою моральное благословение революции, ее конечных целей и идеалов.

Поэтому образ его возбудил ожесточенную полемику (впрочем, как и вся поэма!). Художественная ценность его оспаривалась из самых разных соображений: от заведомо вкусовых до сугубо политических. Представляется, что в чисто художественном отношении к «Двенадцати» может быть отнесено замечание одного писателя о картине Александра Иванова «Явление Христа народу»: «...почему «явление Христа народу», а не «затмение Христа народом»...».

Так же, как у Иванова, нас в основном интересуют люди, занимающие первый план картины-поэмы; Христос же остается символом определенного отношения поэта к революции.

Блок писал об одном из итальянских художников:

«Нам: должно быть памятно и дорого паломничество Синьорелли, который, придя на склоне лет в чужое скалистое Орвьето, смиренно попросил у граждан позволить ему расписать новую капеллу».

Поэма «Двенадцать» казалась современникам такой же свежей росписью революции.

Нам тоже должно быть дорого и памятно «паломничество» Блока в суровую страну революции и написанная им доныне не потускневшими, не осыпавшимися красками «фреска».

Написанная с порывом, родственным полету птицы-тройки и «державному шагу» красногвардейцев, и с той свободой, которая заставляет вспомнить мысль Рихарда Вагнера, высоко ценимую Блоком: «Искусство есть радость быть самим собой, жить и принадлежать обществу».

Страница :    << 1 2 3 4 5 [6] > >
Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Е   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Э   Я   #   

 
 
    Copyright © 2024 Великие Люди  -  Александр Блок