Вечной ночи нет! Жизнь воскресает, и художник должен свершать свой труд, быть мудрым свидетелем происходящего.
Эти мысли не существуют у Блока в чистом, сформулированном виде. Напротив, они где затуманены, осложнены, где доведены до полемической крайности.
«...Вот уже три-четыре года я втягиваюсь незаметно для себя в атмосферу людей, совершенно чужих для меня, политиканства, хвастливости, торопливости, гешефтмахерства», - записывает он ночью 11-12 июня 1909 года.
И как реакция, следует резкий вывод о необходимости бегства в келью искусства: «Только бы всякая политика осталась в стороне».
Все вокруг предельно мрачно. Ни в Европе с ее буржуазными, мещанскими нравами, ни в России жить нельзя. Впереди - безнадежность.
«Переделать уже ничего нельзя - не переделает никакая революция. Все люди сгниют, несколько человек останется», - пишет Блок матери 19 июня 1909 года.
Это ощущение человека, при начавшемся потопе снаряжающего для себя и близких «ковчег» - «легкий челнок искусства».
«Я надеюсь все-таки остаться человеком и художником. Если освинеют все, я на всех плюну и от всех спрячусь», - говорит он в письме к матери 27 июня 1909 года.
Черные волны отчаянья уже переливаются через борт:
«Люблю я только искусство, детей и смерть. Россия для меня - все та же - лирическая величина. На самом деле - ее нет, не было и не будет».
И вот уже блестят впереди станционные огни пограничной станции, как пуговицы на мундире.
«Обыскивали долго, тащили кипами чьи-то книги в какой-то участок - любезно и предупредительно, - с горечью вспоминает Блок. - ...Утром проснулся и смотрю из окна вагона. Дождик идет, на пашнях слякоть, чахлые кусты, и по полю трусит на кляче, с ружьем за плечами, одинокий стражник. Я ослепительно почувствовал, где я: это она - несчастная моя Россия, заплеванная чиновниками, грязная, забитая, слюнявая, всемирное посмешище. Здравствуй, матушка!»
Моя Россия.
«...где-нибудь хоть на травке полежать».
О, нищая моя страна,
Что ты для сердца значишь?
О, бедная моя жена,
О чем ты горько плачешь?
(«Осенний день»)
Трагичны стихи Блока этого времени! «Сонмы лютые чудовищ», «страшный мир» обступают поэта со всех сторон, прокрадываются в его собственную душу. Таково основное настроение его книги «Ночные часы» (1911).
Я на земле был брошен в яркий бал,
И в диком танце масок и обличий
Забыл любовь и дружбу потерял.
(«Песнь Ада»)
Быть может, нигде тогдашнее мироощущение Блока не сказалось с такой ясностью, как в стихотворении «На островах»:
Вновь оснежённые колонны,
Елагин мост и два огня.
И голос женщины влюбленный,
И хруст песка и храп коня.
Две тени, слитых в поцелуе,
Летят у полости саней.
Но не таясь и не ревнуя,
Я с этой новой - с пленной - с ней.
В прекрасный зимний пейзаж, в поэтичнейшую картину ночного свидания неожиданно вплетается горькая нотка. Тени любовной пары воспринимаются как преследующее, тягостное воспоминание о том, что все это уже не раз было. И тогда оказывается, что горечью было проникнуто уже первое слово стихотворения: «Вновь».
Радостная неожиданность, надежда найти в возлюбленной идеальные черты, богатство души уступила место невеселой трезвости:
Нет, я не первую ласкаю
И в строгой четкости моей
Уже в покорность не играю
И царств не требую у ней.
Нет, с постоянством геометра
Я числю каждый раз без слов
Мосты, часовню, резкость ветра,
Безлюдность низких островов.
Я чту обряд: легко заправить
Медвежью полость на лету,
И, тонкий стан обняв, лукавить,
И мчаться в снег и темноту...
Все так обыденно, так просто, так... безопасно! Нет даже риска в этом приключенье, нет борьбы, нет страстей...
Ведь грудь моя на поединке
Не встретит шпаги жениха...
Ведь со свечой в тревоге давней
Ее не ждет у двери мать...
Ведь бедный муж за плотной ставней
Ее не станет ревновать...
Горячая кровь жизни опять обернулась клюквенным соком. «Две тени, слитых в поцелуе», исчезнут с наступленьем дня, как призрак любви. Это - как бы одна из пар маскарада в «Балаганчике», на минуту вырвавшаяся на авансцену, чтобы потом опять потонуть «в диком танце масок и обличий».
Чем ночь прошедшая сияла,
Чем настоящая зовет,
Всё только - продолженье бала,
Из света в сумрак переход...
Много раз в стихах Блока возникает тема смерти - то как спасительного выхода из жизненного тупика, то как олицетворение последнего. Вот черновик стихотворения «Дух пряный марта был в лунном круге...»:
Весь город истаял в мокрой вьюге,
Рыдал безумно у чьих-то ног.
...Средь ночи припал я к холодной ступени,
На выезде к морю, где часовня и ночь.
Как любовницам гордым целовал я колени,
Смерть, целую твой след, если можешь помочь. | 
